Анатолий Аврутин - Журнал «День и ночь» 2009 № 5-6

XI

Свиток в ладонях сжимая пергаментный,Ангел на землю взирал безутешную.Что же, прощай! Зря поверил я в памятныйВечер с серьгою алмазною грешною!Шепчут моления губы бескровные  —Он ещё вспомнит величие горнее!..Замки Грааля с Лидийской часовнеюРухнули, — вспыхнуло пение скорбное…Как побледнела мечта остранённая,Равная небу в лазурном сиянии,Облако с тополем — музыкой стройноюВ дымке азийской, в плену расстояния!..Ангел пергамент держал — продолжениемЛистья взлетали — не с ними ль терзаемся?Верил я зря. Мы томились сближениемЗря — и отныне навеки прощаемся!..Вихри янтарные занавесь смяли,Вечер от страха дрожит и стеснения,Ветер стихает — и розы увяли…Что же, прощай! Навсегда! Без сомнения!..

XII

Так светла моя жизнь, как прозрачно вино,И сияет, покуда хватает в ней света.В ней давно я упрочил величье поэта,А бессмертье настанет — я понял давно.

Ясных дней хоровод всё такой же, не краше  —И подъемлю я чашу за здравие ваше,Чьи знакомства — лишь страсти, увлёкшие слово.Ни грядущего я не боюсь, ни былого.

XIII

Ветер свищет, взмывает, летит,Вслед за ним улетают листы…Строй дерев изгибая, твердит:Где же ты, где же ты, где же ты?..Как дождит, сколько снега — беда!Не найду я тебя никогда!Облик ясный твой всюду со мной,Неразлучный в юдоли земной!..С неба изморось мысли кропит…Ветер свищет, взмывает, летит!..

XIV

Есть сердечная горечь  —С ней томишься без толку,С ней пространству не вторишь,Да и лира умолкла.

Та, что встарь бушевала,Кровь замёрзла и сжалась,Слёз блаженных не стало,И утрачена жалость.

Если спросят: «Так что жеСердце гложет, стеная?»  —Руки вскинешь — о, Боже!  —Что ответить, не зная.

XV

В волосах давно уж серебриста вьюжность  —Старость эту пряжу выткала, спеша.Я не обижаюсь, право же, на юность  —Ведь была она на редкость хороша.

Где же повседневность? Тоже миновала  —Ведь её почти не помню на пути.Жалобы на то, чего и не бывало,Никогда нельзя нам вслух произнести.

Ужас раздвоенья вовсе мне не ведом  —Никогда не чуял и совсем не знал…Я ведь жизнь проведал, чтоб услышать следомНебывалый, горний, горестный хорал.

Если можешь, хоть это не тронь  —Не тревога ли в душу запала?  —И зажёгся в окошке огонь,И вихры тишина растрепала.

Сколько хочешь, об этом молчи,Не твоё ли молчание — злато?В сердцевине горящей свечиВсё увидишь, что издавна свято.

Всё найдёшь в этом сгустке тепла,В этой капле томленья и жара  —Напряженье живого крылаИ предчувствие Божьего дара.

Всё присутствует в этом огне,Что напутствует в хаосе смуты  —Потому-то и радостно мне,Хоть и горестно мне почему-то.

Всё, что истинно, в нём проросло,Всё, что подлинно, в нём укрепилось,Опираясь на речь и число,Полагаясь на Божию милость.

Потому он в себе и несётВсё, что в песнях продлится чудесных,Всё, что сызнова душу спасётВо пределах земных и небесных.

Вытяни руки, замри,Приподнимись и взлети  —Сверху на землю смотри  —Вот она, как ни крути,Вот она, как ни кориЭтот наивный уют  —Вот она вся, говориПросто, как птицы поют.

Всё-то с тобою не так  —Влаги ли в поле глоток,Страсти ли вспыхнувший знак,Вести ли в небе виток  —Нет, не ворчи, погоди,Повремени, отдышись  —Всё, что теснится в груди,Высказать людям решись.

Выносив это давно,Выразить это сумей  —Пусть это с тем заодно,Что откровенья прямей,Пусть это с тем, что внутриКруга, в котором заря,  —Вот оно рядом — бери,Миру скорее даря.

Распознать знакомое струенье  —Созиданье? — нет, сердцебиенье,Прорицанье, рвение, забвенье,Состраданье, — вот она, зима!Серебренье, веянье, порханье,Привыканье, тленье, придыханье,Пониманье, жженье, полыханье,Тайники, задворки, закрома.

Ну-ка вынем джинна из бутылки,Поскребём растерянно в затылке,Золотые времени ухмылкиПревратим в песчинки, — полетимВ никуда, — с волшебными часамиЗаодно — и даже с небесамиНе в родстве ли? — может, с чудесамиВсё, что проще, видеть захотим.

Не затем я гибнул, воскресая,Чтобы мгла куражилась косаяНад землёю, — столькое спасая,Обрести пристанище в тишиПомогло мне всё, что было близким,Что высоким было или низким,Было с ростом связано и риском  —Вот и стало памятью души.

Вот холодом повеяло ночным  —И Северу довольно только взгляда,Чтоб всё насторожилось, став иным,Уже шуршащим шлейфом листопада.

И долго ли продержится луна,Скользящая сквозь облачные путы?И песня, пробуждаясь ото сна,Не рвётся из гортани почему-то.

Потом скажу — успеется, потом,  —Не торопись, не вздрагивай, не надо,  —И так звучит во мраке обжитомСеребряная грусти серенада.

И так сквозит растерянная вестьПо золоту смолёному залива  —И трепетнее чувствуешь, что естьНад нами Бог — и смотришь молчаливо.

Повременим — ещё не началось,Ещё не в тягость мне воспоминанья  —И что-то в душу вновь перелилосьОттуда, где бывал уже за гранью.

И семенем к небесному крыльцуПрибьётся и твоя причастность к веку,  —И правда: как в воде лицо к лицу  —Так сердце человека к человеку.

Надо ли, чтобы слова разрастались,Вместе с растеньями в песнях сплетались,В сумерках прятались, в мыслях взметались,В листьях сумбур учинив?Сколько бы им на простор ни хотелось,Как бы за ветром к дождям ни летелось,Где бы развязка вдали ни вертелась,Ток их широк и ленив.

Где бы решимости им поднабраться,Как бы вольготностью им надышаться,Как бы с наивностью им побрататься,Чтобы опять одолетьТо ли стесненье, где некуда деться,То ли смиренье, где впрок не согреться,То ли томленье, где в тон не распеться,Вырваться — и уцелеть?

С кем бы им там на пути ни якшаться,Как бы о прожитом ни сокрушаться,Где бы ни рушиться, ни возвышаться  —Нет им покоя, видать,Ибо успели с раздольем вскружиться,Ибо сумели с юдолью сдружиться,С долей намаяться, с болью прижиться,  —Знать, по плечу благодать.

Дай же им, Боже, чтоб реже считались,Больше ерошились, чаще скитались,В дни переплавились, в годы впитались,  —В будущем, их ощутивГде-то, насупясь, а всё же надеясь,Что-то почуяв, что ждёт, разумеясь,Кто-то изведает, высью овеясь,Ясноголосый мотив.

По-русски, в отличье от всех, говоря,Живу я, хоть время не в духе,  —Всё круче замес — и тревоги не зряПрисутствуют в зренье и слухе.

Так что же сулили мне только вчераЦветов прихотливые формы,Бугристость степей, пустотелость двора,И листья, и зимние штормы,

И лёд кисловатый, и привкус тепла,И лавры заросшие славы,Которая в юности к свету взошла,А ныне заброшена, право?

По-прежнему надо грядущего ждать,Где речь моя будет нужнее,  —Ах, только бы всё, чем я жив, передатьПотомкам неведомым с нею.

Кто из нас в одиночку поймётПосреди беспристрастности буденТот порыв или, может, полёт,Где о том, что мы знаем, не судим,Где откроется — третий ли глазИли зренье обветренной кожи,Не впервые? — и в этот уж разКто-то сразу прозреет, похоже.

Посреди беспредельных щедрот,Незабвенного сада затворник.Неизбежный приняв поворот,Бывший лодырь, богема и дворник,Неумеха, бродяга, бахвал,Кто-то выйдет на верную тропку  —И безмерного счастья обвалНе отправит за листьями в топку.

Безмятежный, торжественный сон!Ты-то мнился мне встарь нереальным,А теперь, высотой просветлён,Навеваешься словом похвальным,Где роса на ветвях тяжелаОт присутствия лунного в миреИ хула никому не мила,Потому что участье всё шире.

Там, где прячется в скверах МосквыТот, до коего нету мне дела,Даже рыбу едят с головы  —Что же люди? — да так, надоело,Где кочевья в порядке вещейИ пощады не ждёт наблюдатель,Видеть въявь, как Дракон иль КащейПравит всеми, — спаси же, Создатель!

Разыскать бы мне ключ от чудес,Приземлённых в ряду с тайниками,Чтобы стаи в просторе небесПролетали в ладу с лепестками,Чтобы зримая глубь обрелаОчертания зримые ночью  —И душа оставалась цела,Всё живое приемля воочью.

ДиН стихи